Подшивку уникальной газеты «Япония и Россия» «Известиям» показал журналист и историк капитан первого ранга в отставке Владимир ДУКЕЛЬСКИЙ. В прошлом Владимир Абрамович – начальник разведки оперативной эскадры Тихоокеанского флота, потому «Японию и Россию» анализировал со специфической точки зрения. Это издание, на его взгляд, : в одной из статей «Японии и России» сказано, что целью войны является не только возвращение в лоно Японии Маньчжурии и Кореи, но и «сокрушение самодержавного строя» в России.
«Япония и Россия» считалась иллюстрированной газетой, но внешне это скорее журнал формата чуть больше «Огонька». Кем издается, кто редактор – не указывается. Предназначалась для русских военнопленных в Японии (их было 72 тысячи человек), распространялась в их лагерях. Лагеря назывались «приютами», что тоже характерно.
– Будем помнить, – отмечает Владимир Дукельский, – что при всей крови и неизбежных мерзостях это была, возможно, последняя «джентльменская война» в истории. По крайней мере к пленным обе стороны относились подчеркнуто уважительно: хорошо кормили, давали приличное денежное содержание, многие пленные офицеры в Японии «под честное слово» жили на городских квартирах; некоторым «по семейным обстоятельствам» разрешили отправиться домой до срока; врачей, фельдшеров и священников в плену вообще не держали.
«Япония и Россия» начала выходить тогда, когда боевые действия уже закончились, но мир еще не был подписан. Все понимали: раньше или позже пленные вернутся домой. Но и отпускать их без психологической обработки японцы тоже явно не хотели. Всего вышло 12 номеров.
Общий тон газеты: вы – храбрые и достойные воины, только власть в стране у вас никуда не годится. Каждый номер начинается со статьи, посвященной той или иной проблеме из жизни пленных: например, о деятельности японских православных священников в «приютах» (ими было создано специальное Японское православное общество духовного утешения военнопленных), о недопустимости межнациональной розни в бараках. Дальше – «вести с родины»: телеграммы информационных агентств, перепечатки из российской прессы. Как правило, это рассказы о коррупции в российской верхушке (пример: «Покупка колясок Морским министерством» – нечто вроде нашего «Паша-Мерседес»), сообщения о крестьянских бунтах, об эсеровских покушениях на губернаторов, о реакции в России на цусимское поражение. Потом идет «общий раздел»: статьи о русских революционерах – борцах с самодержавием (например, о Вере Фигнер, Михаиле Тригони); есть несколько публикаций о восстании на «Потемкине» и о судьбах потемкинцев; рядом – совершенно объективный отчет о ходе японско-русских переговоров; большой материал о вреде алкоголизма соседствует с крайне резкой, «бунтовской» статьей за подписью «Солдат»; тут же – сообщение о том, как японские военные моряки прилежно изучают труды адмирала Макарова (уважение к врагу!). Дальше – информация: где какой пленный находится, объявления, письма пленных о своей жизни, примитивный русско-японский разговорник. Кто-то на досуге начал сочинять роман и печатал его с продолжением. Любопытные иллюстрации: фото захваченных русских военных кораблей, ныне плавающих под японским флагом; пленные учатся грамоте; член японской императорской фамилии посещает «приют».
Был ли эффект от этой пропаганды? Я не помню революционеров с такой примерно биографией: был у японцев в плену, после этого вернулся домой и начал разбрасывать листовки. Думаю, что тоска по родине перевешивала все. Но в том, что идеологическая обработка была массированной, сомнений нет.
Японских пленных в России было около 200 человек. Они жили в селе Медведь Новгородской губернии (когда-то – аракчеевское военное поселение). Велась ли русская пропаганда в их рядах – неизвестно.
